Наконец-то на ФГМ появилась вторая часть так ожидаемой мною серии "Мифов и легенд..."! Еще раз спасибо Киррилу и всем, без кого этого материала не было бы. Уважение вам. Если вдруг кто-то не в курсе, то это продолжение вот этого интервью с Ю.П. Самойловым.
А пока спортсмены забылись в тревожном сне, их боевые велосипеды моет, чистит, проверяет Юрий Самойлов, лучший механик нашей страны, человек, который в дни гонки практически не знает, ни сна, ни отдыха. «Вот финишируем, тогда лягу и просплю в прекрасной Варшаве все свои выходные дни, а пока… не имею права».
Виктор Капитонов.
История редко забывает чемпионов. В 70х годах прошлого века советские велогонщики были настоящими «рок — звездами», им рукоплескали стадионы. Они выигрывали престижные гонки, получали медали и венки победителей, всходили на пьедесталы. Газетные полосы пестрели описанием их подвигов и побед. Поэтому даже в наше время легко найти краткую биографию любого спортсмена прошлого века. В этой биографии будут прописаны все награды и достижения. А механики? Ну а что механики, они всегда были в тени, не всходили на пьедесталы почёта и о них редко писали газеты. Поэтому история велоспорта почти забыла их. Но вот спортсмены никогда не забывали о людях, от которых часто зависела победа всей команды.
История редко забывает чемпионов. В 70х годах прошлого века советские велогонщики были настоящими «рок — звездами», им рукоплескали стадионы. Они выигрывали престижные гонки, получали медали и венки победителей, всходили на пьедесталы. Газетные полосы пестрели описанием их подвигов и побед. Поэтому даже в наше время легко найти краткую биографию любого спортсмена прошлого века. В этой биографии будут прописаны все награды и достижения. А механики? Ну а что механики, они всегда были в тени, не всходили на пьедесталы почёта и о них редко писали газеты. Поэтому история велоспорта почти забыла их. Но вот спортсмены никогда не забывали о людях, от которых часто зависела победа всей команды.
Во время подготовки первой части статьи я искал книги по велоспорту
советских времен, интересовали конечно же мемуары тренеров и
спортсменов. И было совершенно не удивительно, что во всех найденных
книгах приведены воспоминания о Юрии Петровиче Самойлове. И какие! Это
всегда воспоминания о «Человеке» с большой буквы. Их то я и собрал в
этой части статьи. Первое, с чего хотелось бы начать, мемуары о гонках
тренера советской сборной — Леонида Михайловича Шелешнева, человека
который привёл Самойлова в большой спорт. В его книге «Большие гонки»
Самойлову посвящена целая глава под названием «Механик», которую я
привожу здесь целиком.
Воспоминания Леонида Шелешнева
МЕХАНИК
Для большинства спортсменов Юра Самойлов давно уже Юрий Петрович. Но я
буду, как и раньше, называть его просто Юра. После восьми классов школы
Юра пошёл работать на завод учеником слесаря. Увлекался велосипедным
спортом, в свободное время много тренировался, но систематическим
тренировкам мешала трёхсменная работа на заводе. Все же норму первого
разряда он выполнил; ему даже удалось участвовать во Всесоюзной
многодневной гонке Москва — Харьков — Киев — Минск — Москва. Сам он так
вспоминает об этом: «Я занял общее 35-е место, был призёром на одном
этапе. Особенно этим не похвастаешься, но я всё равно рад — мне довелось
испытать колоссальные трудности и вообще закончить «многодневку». После
этого я еще больше полюбил шоссейные гонки и с уважением стал
относиться к известным велогонщикам». Во время прохождения воинской
службы он не имел возможности заниматься велоспортом, но по возвращении
на «гражданку» стал усиленно тренироваться. Однако трехлетний перерыв
отразился на уровне спортивного мастерства, в лидеры Юра не пробился.
Его пригласили работать механиком веломастерской в общество «Труд».
Тут-то он и стал обдумывать идею, как сделать велосипед одновременно и
легким, и прочным.
Прошло пять лет. От старшего тренера «Труда» Михаила Борисовича
Аграновича я узнал о «чудо-мастерской». Михаил Борисович рассказал мне о
парне, который может устранить любую неисправность, изготовить любую
деталь к велосипеду. Когда я поблагодарил старого товарища за столь
ценные для меня сведения, он недоуменно развёл руками. Пришлось
объяснить, что сборная СССР давно нуждается в таком мастере-умельце:
«Это создаст здоровую конкуренцию нашему постоянному механику Всеволоду
Юркову, тем более что тот уже порядком зазнался». Агранович стал бурно
возражать: «Только через мой труп!» Пришлось прибегнуть к запрещенному
приёму.
- Миша, ты — врач, человек высокого интеллекта. Неужели ты позволишь,
чтобы такой талантливый механик был в стороне, когда решается судьба…
ну, например, гонки Мира? Да ведь там такой специалист нужен как воздух.
Я уж не говорю, как в таких условиях расцветёт мастерство самого
Самойлова. Соглашайся…
Михаил Борисович задумался: где ещё достанешь хорошего механика? Я предложил компромиссное решение:
- Не будем спорить. Чего, в самом деле, мы решаем чужую судьбу,
может, парень сам не захочет переходить в сборную?..Пусть будет
по-твоему. Сам Самойлов давно хочет поработать в сборной, я знаю. Да он и
заслужил это право.
Мы расстались по-прежнему друзьями. «Уговор уговором, но неплохо бы и
самому посмотреть на этого умельца». И с этой мыслью я отправился в
мастерскую Самойлова.
В мастерской прежде всего бросился в глаза образцовый порядок: слева
стоял токарный станок, справа — сверлильный и электроточило. Пол начисто
подметён, на стенах висят велорамы, собранные колеса. В углу трое ребят
возились с велосипедом, а у большого слесарного верстака стоял
небольшого роста парень, довольно плотный. Весь в работе — собирал
задний переключатель, — он не замечал меня. Его движения были плавны,
неторопливы, но сборка шла быстро. Виден был настоящий мастер своего
дела, «как настоящий туляк»! Кто здесь будет Самойлов? — спросил я
нарочито громко. Парень обернулся и расплылся в улыбке: «Не узнали,
Леонид Михайлович?» Встречей я остался доволен: понравились
уравновешенность, независимость, степенность, чувство собственного
достоинства и способность располагать к себе собеседника. Самойлов стал
механиком сборной команды страны.
Первым и самым серьёзным испытанием для него была гонка Мира 1962
года. Приходилось работать по двадцать и более часов в сутки. В
обязанности механика в эти дни входило: подготовить к старту все
велосипеды, а это значит — просмотреть рамы, особенно вилки, чтобы
колеса были закреплены в одной плоскости и не имели перекоса, чтобы
спицы были натянуты равномерно, иначе в дороге могут полопаться или от
вибрации будут разворачиваться ниппеля. А если плохо приклеить
однотрубку к ободу — это грозит падением гонщика на повороте. Система
переключателей передач должна действовать безотказно на любом участке
трассы и в любую погоду, а тормоза работать плавно, надёжно. Но вот
велосипеды проверены. Старт дан. Механик сидит в техничке и зорко следит
за каждым гонщиком: всё ли сделано хорошо, надежно? Кажется, всё. Но
ведь никто не застрахован от проколов шин. На этот случай у механика
есть несколько пар колёс тут же, в машине. Если же более серьезные
неполадки, в его распоряжении три запасных велосипеда. Кажется, заменить
велосипед или колесо не представляет большого труда для механика, но…
только во время тренировок. На дистанции гонки всё выглядит иначе:
гонщик спешит и поэтому волнуется, механик тоже спешит и, естественно,
тоже волнуется. В результате тратится вдвое больше времени. Бывает, что
из-за нерасторопности механика велосипедист не может догнать группу, а
это сводит к минимуму шансы на успех в гонке.
Кончается этап. Гонщики моются, отдыхают, обедают, принимают массаж,
ложатся спать. А механик? Он снова проверяет состояние всех велосипедов,
исправляет поломки, подготавливает запасные колёса и велосипеды. На всё
это уходит пять-шесть часов. Если же гонка идёт в дождливую погоду, то
механику остаётся на сон не более 3—4 часов.
А еще механик должен быть дипломатом, он просто-таки обязан наладить
контакт с механиками других команд. Нет нужной детали, какой-то мелочи,
так к кому же обращаться, как не к соперникам? Ведь никакие оправдания в
расчёт не принимаются: спортсмен должен ехать, и точка. Юра Самойлов
оказался именно таким механиком, полезным и очень нужным в команде
человеком. На его счету великолепное обслуживание велосипедистов на семи
гонках Мира, Олимпийских играх в Токио, Мюнхене, Монреале, чемпионатах
мира в Бельгии, Франции, Испании, ФРГ, Голландии, Италии, Англии,
Швейцарии. Без него не обошлись и такие многодневные гонки, как «Тур де
Авенир», «Тур Югославии», «Тур Ирландии», «Тур Швейцарии».
Он может смело говорить, что если бы не его находчивость и
расторопность, то команда, которую я в последний раз готовил к гонке
Мира, в седьмой раз её бы не выиграла. И я не стыжусь утверждать, что
именно Юра Самойлов тогда, в 1966 году, спас команду от поражения, а
меня от долгих переживаний и неприятностей служебного характера. Так уж
случилось, что по вине второго тренера хорошо подготовленная команда
потеряла боеспособность и лидировала гонку с небольшим преимуществом
перед командой Польши, занимавшей 2-е место. В отличие от прошлых лет
эти соревнования заканчивались индивидуальной гонкой на 42 километра.
Такой конец вселял большие надежды на победу польских гонщиков: в их
составе был Магера, который с блеском выступал в состязаниях с
раздельного старта. Наш Александр Дохляков шел на 2-м месте, поэтому он
стартовал предпоследним. В этом было наше преимущество перед поляками:
Дохляков имел возможность получать по ходу гонки информацию о положении
нашей команды. Погода в последний день не радовала, низкая облачность
предвещала дождь. Правда, большинству участников удалось закончить этап в
довольно благоприятных условиях. Когда до старта Дохлякова оставалось
чуть более двадцати минут, подул встречный ветер, и вскоре пошел дождь,
затруднивший гонку всем, кто боролся за призовые места. От результата
Дохлякова зависел успех команды. Как лучшего гонщика, его сопровождала
техничка, в которой находились судья, тренер Павлов и Юра Самойлов. Две
трети расстояния гонщики должны были проехать по шоссейным дорогам, а
оставшиеся 10 километров — по улицам города. При въезде в город
Дохлякову сказали, что Магера отлично проехал этап и до минимума
сократил преимущество советской команды. Александр понимал, что он
обязан увеличить скорость, иначе все усилия пяти его товарищей в
15-дневной борьбе не приведут к желаемому успеху, и вся тяжесть
поражения ляжет на его плечи. Из последних сил он пытался увеличить
скорость, но встречный ветер сводил на нет усилия велосипедиста.
До финиша еще 4 километра. Информатор сообщил гонщику: «Плюс 20
секунд!» Юра закричал: «Саша, давай, еще прибавь! Скоро финиш!» До
берлинского стадиона оставалось совсем немного, и на коварном повороте
Дохляков упал. Чтобы велосипедисту подняться, сесть на велосипед,
набрать необходимую скорость, нужно не меньше 15—20 секунд при условии,
что гонщику не придется освобождать привязанные ремешками к педалям
ноги… Выручил Юра Самойлов. Он тигриным прыжком перемахнул через лобовое
стекло открытой машины, оттолкнулся от капота и тут же очутился рядом с
пострадавшим. Он схватил Дохлякова в охапку вместе с велосипедом,
поставил и помог разогнаться. Секундомер показал, что наша команда
опередила польскую всего на 6 секунд. Подумайте только: 15 дней борьбы, и
только 6 секунд отделяет победителя от второго призера — редчайший
случай! Юра Самойлов стал героем дня. А если бы не он? Ведь непременно
нашлись бы «знатоки», которые бы подвергли критике тренера, разнесли бы в
пух и прах систему и методику подготовки команды. Как дорого порой
стоят ничтожные мгновения в спорте высоких достижений!
А вот небольшой отрывок из воспоминаний Cергея Сухорученкова,
восходящей звезды советского велоспорта конца 70-х, начала 80-х
годов.Будущего олимпийского чемпиона «Москвы 80» в командной шоссейной
гонке. В своей биографии, написанной Владимиром Кучмием, Сергей
вспоминает старт Гонки Мира 79-го года. И совершенно не удивительно что
одним из главных персонажей этих воспоминаний является Самойлов.
Спрятался в тенёчке механик Юрий Самойлов, или просто Петрович, как
называют его в команде,— круглый как колобок, с добрыми, лукавыми
глазами. Петрович — фигура в своём роде уникальная. В семидесятом его
пригласили в сборную страны — на роль механика. Долго раздумывал, но в
конце концов согласился. С тех пор сборная немыслима без Петровича. К
нему целые делегации домой ходили, умоляли пойти к ним работать, а он
как занялся ремеслом веломеханика, так и прикипел к нему на всю жизнь.
Гонщики называют Петровича «механиком души» — за удивительную мягкость,
чуткость и весёлый нрав. Когда кому-то не спится, на душе муторно, идёт в
мастерскую к Петровичу — за советом, на лечение. На финишах этапов его
не бывает на трибунах стадионов или в гостевых ложах на переполненных
улицах. Он одиноко стоит рядом c «техничкой» где-нибудь в тихом
переулке, где временно размещается автопарк гонки, и ждёт своих. И когда
гонщики возвращаются, каждый первым делом «отмечается» у Петровича:
молча дотрагивается до его плеча, словно говоря — все в порядке,
Петрович, не волнуйся, а тот одобрительно кивает головой в ответ… И вот
стоит Петрович на улице Маршала Конева, перебирает инструменты в
деревянном своём чемоданчике и рассказывает Пиккуусу смешную историю:
- Попросил как-то одного журналиста помочь на трассе сменить колесо.
Запарка была страшная. В «завал» угодили все наши, и у меня просто рук
не хватало. А журналист тот, гляжу, выпрыгнул из машины и стоит без дела
на обочине, природу созерцает. Тут я ему и кричу: что стоишь, мол,
помоги, видишь, человек запарился! Не успел оглянуться — у моего
помощника белая рубашка стала черной, галстук застрял в цепи, вытащить
не может — дернул, а тот пополам и разорвался. Жалко мне его стало,
говорю: «Ладно, отдохни. Твой гонщик уже на одном колесе до финиша
доехал».
Пиккуус от хохота держался за живот. Сергей в растерянности. Он
удивленно глядит по сторонам. И это гонка Мира! И это большое сражение!
Веселиться перед такой гонкой! Тут к нему подходит Старков и невозмутимо
спрашивает:
- Знаешь сколько до старта осталось?
- Минут десять,— теряется Сергей.
- А какие у тебя колёса?
- Как какие? Боевые.
- А ты взгляни получше.
Сергей бросает взгляд на машину и приходит в ужас: забыл сменить
тренировочные колеса! Быстро спрыгивает с седла, едва не свалившись на
асфальт, бежит к Петровичу, а все вокруг снова смеются. Петрович смеётся
громче всех. И Сергей, невольно поддаваясь общему настроению тоже
заливается смехом. Потом он привыкнет к этой предстартовой
беззаботности. Поймет, что беззаботность эта кажущаяся, что своего рода
отдушина перед гонкой. А пока Петрович менял ему колеса и тихо ворчал,
когда, мол, эти парни повзрослеют и наберутся ума, а потом похлопал
шершавой ладонью по его щеке, Сергей и не подозревал, что ждёт их
впереди — гонщиков, которые весело толкались на улице Маршала Конева.
Воспоминания Виктора Капитонова
Виктор Капитонов возможно самый именитый советский велогонщик и
тренер прошлого века. Судьба связала его с Юрием Петровичем на долгие
годы. В 60-ые Капитонов выступал на велосипедах которые обслуживал
Самойлов. А в 70х когда Виктор Арсеньевич стал главным тренером
советской команды, он позвал Юрия Петровича снова поработать механиком
сборной. Вот что Капитонов пишет в своей книге воспоминаний под
названием «Ради этого стоит жить»:
Считаю, что мне очень повезло: у нас в команде работает Юрий Петрович
Самойлов. Назову лишь некоторые его специальности: шофёр, токарь,
слесарь, механик, автогенщик, электрик, жестянщик, чертёжник, скорняк,
сварщик, шорник, дизайнер-маляр, конструктор, лудильщик, сапожник и
портной. Такой человек необходим нам, особенно в странствованиях по белу
свету. Почти всегда он за рулём «технички». Еще гонщиком я любил ездить
в одной команде с Самойловым. Позднее узнал, что Петрович из сборной
ушёл: нажил себе в гонках язву желудка. Но когда я стал главным тренером
сборной, то приехал к Самойлову домой и сказал: «Возвращайся, Петрович,
помогай! Наладим тебе диету, режим…» И он вернулся. О велосипедах
Петрович знает всё: какая рама была у Симпсона или Анкетиля, Альтига или
Рик ван Лоя, какая сегодня у Меркса… Самойлов — конструктор самобытный.
Однажды он «на спор» сделал такой переключатель скоростей, какой ни
один завод не мог скопировать. В другой раз спаял велосипедную раму.
Стояли рядом конструкторы с Харьковского велозавода — дивились. Самойлов
паял не латунью при температуре 1200 градусов, а серебром при 600
градусах. А трещотку сделал с прошлифовкой шариковых путей алмазным
порошком… А как он длину тормозного пути уменьшил? Оказывается, наполнил
тормозные колодки асбестовой пылью… Несколько раз Самойлов признавался
лучшим механиком гонок Мира и различных велотуров. Наверное, до
некоторой степени золотыми медалями Олимпиады-76 мы обязаны Юрию
Петровичу. Ведь это он, один из первых в мире, заметил, что самый лучший
велосипед — это тот, который собран из деталей, производимых разными
фирмами мира. К примеру, машины итальянцев «Кольнаго» и «Д’Розе»
Самойлов стал доукомплектовывать узлами производства «Компаньолло». На
Олимпиаде в Монреале советская четверка стартовала на специальных
велосипедах. Мы получили выигрыш в весе… Трудно победить чемпиона, когда
твой велосипед хуже, тяжелей. Ведь гонщик, мчащийся сотни километров на
плохом велосипеде и тяжелых шинах, затрачивает значительно больше
энергии и «везёт» лишние тонны груза.
Не буду больше утомлять читателя рассказом о велосипеде. Скажу одно:
пока механик в команде Самойлов, за техническую сторону можно быть
спокойным. Такой Юрий Петрович человек. Я написал: «Человек». А для меня
Самойлов — человек с большой буквы. Расскажу лишь об одном случае.
…Клубящийся, с наклоном ливень. Он как бы соединил в одно целое
тяжелую низкую тучу с влажно набухшей чернью распаханных полей.
Сверкающая лента шоссе неровным пробором делила задымлённые ливнем
пространства. И прямо на нас, постепенно увеличиваясь в размерах,
исхлёстанные дорожной грязью, мчались тяжело гружёные БелАЗы, МАЗы,
КрАЗы, КамАЗы… На какое-то мгновение свет — даже днем мы ехали с
включенными фарами! — выхватил из полутьмы табло-указатель: «До Москвы —
220 км». Дворники натужно гребли по ветровому стеклу. Видимость
оставалась отвратительной. А на спидометре нашего «Москвича» 100-110…
Самойлов, с обметанным щетиной лицом, пристально всматривался в дорогу,
напряжённо, с паузами напевая — приговаривая себе под нос одни и те же
слова: —Кто сказал, что Волга впадает в Охотское море? А? Волга в сердце
впадает моё… Кто сказал, что Волга впадает в …Балтийское море? Волга в
сердце впадает моё. Кто сказал, что Волга…
Внезапно впереди возникла сильно искаженная струящейся по стеклу
водой фигура мальчишки, который, извиваясь всем телом, тащил по обочине
велосипед. А искореженное переднее колесо он держал в руках. Нога
Самойлова придавила акселератор, и пикап настиг мальчишку. Невысокий,
лет тринадцати паренёк оглянулся и снова потащил велосипед. Правда,
колесо, скрюченное немыслимой восьмёркой, он повесил на руль. Самойлов
улыбнулся, обогнал неудачника и остановил машину. Открыв правую дверцу,
он ждал потерпевшего аварию. Когда мальчуган поравнялся с пикапом,
Самойлов спросил у него абсолютно серьезно:
— Помощь не требуется?
Мальчишка в грязных кедах, облепленный промокшим бумажным спорткостюмчиком, мотнул вихрастой головой и захлюпал кедами дальше.
— Да ты погоди! Я же вижу, что надо…
— Не надо.
Юрий Петрович накинул резиновый плащ и вышел на шоссе.
— Постой!
— Ну? — оглянулся на ходу мальчуган. На кончике носа у него висела капля.
— Стой, тебе говорят! — хрипловато приказал ему Самойлов. Открыв
заднюю дверь, он начал что-то искать среди коробок, чемоданов и
свертков. Выдернул из-под самого низа колесо и снова вышел на дорогу.
— А вот тебе и шоссейка! — сказал он, подойдя к мальчугану. Паренек
не поверил своим глазам, когда увидел, что посторонний, случайно
повстречавшийся на шоссе человек стал прилаживать новое колесо к его
велосипеду.
— Аппарат знакомый,— сказал Юрий Петрович. — Ну-ка, считай… До
пятнадцати осилишь? Вот и считай. Вслух только. Считай тебе говорю!
— Ну… Раз. Два. Три…
— «На меня ты посмотри»,—перебил его песенной фразой Самойлов.—
Считай, считай! При счете «двенадцать» колесо оказалось на месте.
Мальчишка глядел на водителя с восторженным удивлением.
— А теперь коротко — как это всё случилось? — напевая, спросил Юрий
Петрович.— Говори, говори! У меня времени в обрез. Я, понимаешь, должен
обогнать самолет, который вылетел из Праги. Ну?
— Так вот… Мы с Костром, ну, с Шуркой из Туманова, поспорили, кто быстрее 20 километров проедет…
— И?
— И поехали. А тут как польет! Я и это… грохнулся.
— А Костёр чего?
— Заржал и уехал.
— Так. Счеты сводить будешь?
— С Костром, что ли? Не знаю…
— Как звать-то?
— Константин.
— Совсем здорово. Вот что, Константин,— прыгай в седло и крути, чтобы
жарко стало. Понял? А то простынешь. И запомни: колесо я тебе поставил
своё. Я на нём в молодости ездил. Давным-давно…
— Спасибо.
— Не за что. А твоё я уж себе возьму. На память о встрече.
— Конечно.
— Тогда почеши мне нос.
— Зачем?
— Чешется… — Самойлов показал Косте грязные руки.
— А-а… — сообразил тот и осторожно почесал нос не менее грязным пальцем.
— Чеши, чеши, не боись! У меня, брат, такая примета: кто механику
сборной Самойлову нос почешет — гонщиком вырастет. Не веришь? Костя
зачесал еще сильнее. — Хорош. И будь здоров. А Костра своего, ну
Шурку-то из Туманова, не бей. Понял? Он потом сам поймёт, что к чему.
Самойлов влез в пикап, включил двигатель и придавил клаксон, оглашая шоссе сиреной.
— Извини, Арсеньич,— сказал Самойлов, обращаясь ко мне,— мы эти
десять минут наверстаем — все равно в Шереметьево раньше самолета
успеем…
Небольшой эпизод. Но он не требует комментария.
Да и мне ко всему этому добавить нечего, хочется закончить эту часть
повествования крылатой латинской фразой «Res ipsa loquitur», что в
вольном переводе значит — «Дело говорит само за себя».
Текст: Лапин Кирилл (antimatter)
Сергей Николаевич Сухорученков
(10 августа 1956, дер. Тростная, Комаричский район, Брянская область,
СССР) — советский велогонщик, олимпийский чемпион в групповой шоссейной
гонке на летних Олимпийских играх 1980 года. Заслуженный мастер спорта
СССР (1979). Выступал за «Вооружённые Силы». Многократный чемпион СССР в
1979—1983 гг. Чемпион СССР в многодневной гонке на приз газеты
«Социалистическая индустрия» в личном зачете. Дважды (1979 и 1984)
побеждал в индивидуальном зачёте на Велогонке Мира, в командном зачёте —
в 1979, 1981, 1984. В 1978 и 1979 годах побеждал на гонке «Тур де
л’Авенир» (фр. Tour de l’Avenir). В 1979 первенствовал в «Джиро делла
Реджиони» (Италия). В 1979, 1980 и 1981 годах признавался французской
газетой «Экип» сильнейшим велогонщиком мира среди любителей. Награжден
орденом Дружбы народов. Ныне проживает в Санкт-Петербурге, работает
тренером и директором СДЮШОР «Буревестник».
Пиккуус Ааво Николаевич
(р. 1954), Тарту, «Динамо», заслуженный мастер спорта, Шоссейник.
Пользуется мировой популярностью. Единственный из советских
велосипедистов, добившийся победы в трех крупнейших соревнованиях:
Олимпиаде 1976 в командной гонке, чемпионате мира 1977 в командной гонке
и на велогонке Мира 1977 в личном зачете и командном зачете. В его
активе серебряные медали чемпионатов мира 1975 и 1978 в командной гонке,
три победы на велогонке Мира в командном зачете 1975, 1978, 1979 и
четыре победы на чемпионатах СССР в командной гонке на 100 км 1976—1979.
Чемпион СССР 1980 в парной гонке на 50 км, а в 1981 — в
гонке-критериум. Награжден орденом «Знак Почета». Организатор и
пропагандист авторалли в Эстонии.
Использованные источники.
«Большие гонки» © Шелешнев Л.М. 1978
«Гонщик» © Кучмий В.М. 1984
«Ради этого стоит жить» © Капитонов В.А. sportbiography.ru
Иллюстрации
Личный архив Самойлова Ю.П. «Ради этого стоит жить» © Капитонов В.А.
Комментариев нет:
Отправить комментарий